В лабиринтах памяти. Студент – это состояние души! - Евгений Беляков

Достав из глубины сумки, спрятанные от родителей сигареты, я вышел в коридор к раскрытому окну покурить. Теперь это можно было делать, не рискуя нарваться на укоры старших. Я стал взрослым, и все дальнейшие решения в жизни мне предстояло принимать уже самостоятельно. Кстати, в школе я, в отличие от многих сверстников, не курил и делал это по принципиальным соображениям. А вот сейчас, вступая во взрослую жизнь, следовало использовать весь доступный арсенал средств, чтобы навсегда порвать с прошлым и превращаться, наконец, в мужчину. Конечно же, наиболее доступным средством казались сигареты.

Пока я, задумчиво взирая в след удаляющейся малой Родине, пускал клубы дыма, Вова доставал из сумок незамысловатую дорожную снедь, среди которой оказалась и бутылка коньяка, заботливо приобретенная нами, опять же, втайне от родителей. Мы ехали навстречу новой жизни, покидая родной город (как оказалось впоследствии, для меня навсегда), город, который всю последующую жизнь я навещал только гостем.

Глава 6. Таганрог

Таким образом, я попал в Таганрог, где прожил последующие пять лет, город с которым так много связано в моей жизни. Здесь я окунулся во взрослую жизнь. Здесь все приходилось делать самому: заботы о быте и бюджете, самостоятельное принятие решений и чувство ответственности теперь лежало исключительно на моих плечах. Наконец именно здесь я стал мужчиной (конечно же, не только в смысле потери девственности).

Таганрог оказался спокойным, тенистым, провинциальным городком, безусловно, больше и цивилизованнее родного Прохладного, но, тем не менее, все-таки провинциальным. Первое, что бросалось в глаза это замечательные парки, тенистые улицы старого города, в котором собственно и находился вожделенный объект нашей поездки – ТРТИ (Таганрогский радиотехнический институт) и, конечно же, море.

Но самой главной достопримечательностью города оказалась вода. Да-да, простая питьевая вода, которая текла отовсюду: из колонок на улицах старого города, из водопроводных кранов на кухне общежития, из парковых фонтанчиков для утоления жажды. Правда, с питьевой ее связывало всего лишь название, поскольку пить эту жидкость приезжему человеку не представлялось возможности. Огромное количество солей придавали ей не только жесткость, но и уникальные вкусовые качества благодаря которым проглотить ее составляло невероятных трудов, не говоря уже о том, чтобы утолить ею жажду.

В первое время мы пытались прибегать к различным уловкам, чтобы привести воду в употребляемые рамки, но этому не помогали, ни температурные воздействия, ни смена ее агрегатного состояния. Единственным, что хоть как-то делало вкус таганрогской воды удобоваримым, похожим на минералку, было воздействие на нее углеродистыми соединениями типа CO₂. Таким образом, спасаться от жажды нам удавалось либо на улицах города, где стояли автоматы с газированной водой за одну копейку, либо в корпусах института, где та же газировка текла из бесплатных автоматов.

Другой достопримечательностью Таганрога считалось море. Правда, морем его могли называть только такие приезжие как мы, либо посланники за знаниями из отдаленных степных районов. Его представляла часть Таганрогского залива, мелководного, изрядно загаженного в ту пору местной промышленностью – аппендикса Азовского моря.

Чтобы добраться до глубины, при которой появлялась возможность плыть, на центральном пляже, следовало отойти от береговой кромки порядка ста-ста пятидесяти метров, встречая по пути различные дрейфующие продукты жизнедеятельности человечества, в виде одиноких фекальных «путешественников» или сбросов рыбозавода. Правда, наличие последних определялось направлением течения, а оно менялось периодически, под воздействием непонятных факторов, возможно ветра. А еще вода в заливе в том семьдесят пятом году была соленая, даю я эту информацию только потому, что к моменту нашего отъезда, пять лет спустя, она заметно опреснела, возможно из-за питающего залив Дона.

Кроме того морем, нет скорее МОРЕМ, его называли местные жители, коренные таганрожцы, обитавшие в рыбацких районах города. В одном из таких местечек, называемом в простонародье Богудонией, мне довелось пожить на втором и пятом курсах. Почтительное отношение к нему аборигенов можно понять – морем они жили, испокон веков промышляя браконьерством. У берега на рейде стояли десятки баркасов, готовые в любой момент сняться с якоря и идти на лов рыбы, а зимой, когда устанавливался толстый лед, баркасы заменяли буера. Несмотря на все недостатки, которые отличали таганрогский залив от настоящего моря, в нем водилось невероятное количество рыбы.

Таганрог сильно контрастировал родным Прохладным. Если, наконец, абстрагироваться от засранного моря и отвратительной воды, он стал для меня настоящим воплощением свободы и самостоятельности. Я полностью вырвался из-под родительского контроля. Город содержал достаточное количество замечательных мест, для интересного времяпровождения. Днем пляж, ближе к ночи парки. По вечерам наиболее привлекательным становилась улица Ленина (ныне Петровская), куда, ведомые основным инстинктом, направлялись как представители студенческой молодежи, так и неучи из местной публики.

Главными поставщиками мужской части этого «дефиле» служил ТРТИ, поскольку преподаваемые в нем в то время специальности считались традиционно «мужскими» и в поисках себе в пару особи противоположного пола, мы ставок на сокурсниц практически не делали. Женскую часть поставляли пединститут и медицинское училище. В общем, улица Ленина вечернего Таганрога представляла собой два (по сторонам улицы) потока бродящих, как правило, попарно особей одного пола, движимых инстинктом продолжения рода, в поисках пар противоположного.

Ну и наконец, пиво. Об этой достопримечательности Таганрога можно смело говорить в прошедшем времени, поскольку сегодня этого божественного напитка уже не существует, как не существует и самого пивоваренного завода со столетними традициями и рецептурой.

Пенный напиток, местного производства, вероятно, ниспослали городу Небеса в компенсацию долготерпимости жителей, от употребления питьевой воды. Его по достоинству ценили, как местные любители, так и наиболее прогрессивная часть горожан – студенчество. Встречались знатоки, исколесившие весь Советский Союз, свидетельствовавшие о том, что лучшее пиво они пивали только в Таганроге и Николаеве. Не могу этого ни подтвердить, ни опровергнуть, сравнивать я тогда мог только с дефицитным чешским, но таганрогское ему ни в чем не уступало.

Но все это случилось позже, а летом семьдесят пятого, пива я еще не пил и целью моего пребывания в Таганроге являлся ТРТИ, мне предстояло стать студентом.

Глава 7. Абитуриенты

Студентами не рождаются – студентами становятся. Но прежде чем получить это, поистине легендарное звание, нам предстояло побывать абитуриентами. Сразу по приезду мы с Вовочкой подали документы в приемную комиссию и поселились в практически пустовавшее общежитие №3 – летом населявшие его студенты находились либо в стройотрядах, либо на каникулах. Жилище с нами разделяли земляк из Прохладного, поступавший на соседний факультет и парень из Краснодара. Время от времени в нашу комнату вваливались студенты-старшекурсники и проводили «курс молодого бойца», бесчисленными байками о прелестях студенческой жизни еще больше разжигая к ней интерес.

Теперь мы становились не абы кем, вчерашними выпускниками провинциальной школы, а абитуриентами и нам предстояло пройти обучение на так называемых подготовительных курсах, что, по мнению преподавателей, входящих в состав приемной комиссии, значительно повышало шансы поступления. Походив несколько дней на занятия, я убедился, что напрасно убиваю время.

В школе мы с Вовочкой занимались по математике и физике фактически по специальной программе. Нас регулярно вывозили защищать ее честь по всем олимпиадам, а чтобы мы могли отстоять ее достойным образом, программа нашего с ним обучения выходила далеко за пределы общеобразовательной. Даже контрольные работы в классе проводились по четырем вариантам: два для нас с Вовой и два для всех остальных. Кроме того на протяжении года я проходил заочное обучение на подготовительных курсах одного из сибирских институтов, да и подготовка к выпускным школьным экзаменам оказывалась не за горами.

Когда преподаватель начинал писать на доске условие задачи, я уже знал ее ответ. Прозевав в аудитории несколько дней среди абитуриентов уже отслуживших в Советской Армии и за два-три года успевших изрядно подзабыть школьную программу, жадно впитывающих каждый бит даваемой им информации, я засобирался и, пообещав вернуться к первому экзамену, отправился домой отдыхать.